ВОЕННОЕ ДЕТСТВО

Из воспоминаний ветерана ОАО «МАПИД», в прошлом ведущего инженера производственного отдела СУ-206 Энны Петровны ШУГАРЕВОЙ (в девичестве Сидоренко):

–  Родилась я за пару месяцев до войны, 1 апреля 1941 года, в посёлке Клетня, что на Брянщине.  Папа, Пётр Филиппович Сидоренко, по тем временам был человеком грамотным – работал председателем сельского совета, интересовался литературой. В одном из романов он прочитал о девушке по имени Энна, так назвал и меня. Уже потом в нашем Клетнянском районе среди девочек было много Энн.

В конце апреля 1941-го отца призвали в армию, и  мама осталась одна с младенцем на руках.

Фашисты оккупировали наш район в начале августа сорок первого. Мужчины, не попавшие на фронт, ушли в лес. В посёлке остались старики, женщины и дети. В Клетне немцы создали местное полицейское управление. За службу полицаям была обещана водка, 10 марок и 25 десятин земли.

Шёл 1942 год… В лесах Клетнянского района к тому времени действовало много партизанских отрядов. Мама рассказывала, что за связь с партизанами местных жителей немцы расстреливали. А в Клетне создали даже спецлагерь для семей партизан.

Когда налетали немецкие бомбардировщики, люди тоже прятались в лесу. Над лесом самолёты пролетали на малой высоте. Я пугалась этого гула  и громко плакала. Чтобы успокоить, мама давала мне просо: пока я жевала – затихала.

Когда Красная Армия освободила Клетнянский район, отец был ещё на фронте. Мы жили у маминой знакомой, у которой муж тоже воевал. Каждый день женщины молились и просили Бога, чтобы их мужья вернулись живыми. Я маленькая тоже падала рядом с ними на колени.

 Был ранен, горел в танке…

Папа вернулся домой в июле 1945-го. Он был танкистом. Сражался под Сталинградом, дошёл до Берлина, был в рейхстаге. Дважды ранен, контужен, горел в танке, но выжил. С пулей в теле он  жил до последних своих дней.

Первые годы после войны было очень тяжело. Помню, мама сшила мне сумку из холстины с лямками через плечо. По весне мы перекапывали поле и собирали в эту торбу перемёрзшую картошку. Потом мама пекла  оладьи. Они были невкусные (называли их тошнотиками), но приходилось кушать – другого ничего не было. Позже  кто-то дал нам четвертушку конопляного масла. Мама смазывала этим маслом хлеб, посыпала чуток солью, и это была такая вкуснятина.

Наша Клетня находилась в сердце Брянских лесов, недалеко от белорусского Хотимска. До Украины тоже было рукой подать. После войны в здешних местах промышляли бандеровцы, они держали в страхе целые деревни. Рассказывали, что однажды бандеровцы разграбили село Семиричи, расстреляв  жителей.

Поначалу мы квартировали в небольшом домике на старой мельнице, которая стояла на реке Ипуть и не пострадала, несмотря на бомбёжки. Сюда со всей округи люди привозили  молоть зерно. Рядом в сторожке жили два мельника. Каждый вечер мужчины вместе с моим отцом обходили мельницу, проверяли все замки и ставили колья – защиту от лесных бандитов-бандеровцев.

Активистка, спортсменка…

На мельнице наша семья оставалась до 1950 года, а потом папа построил в Клетне свой дом. Там я окончила школу, в Новозыбкове – техникум. Вскоре вышла замуж за военного и отправилась за ним на Украину – часть дислоцировалась в Житомирской области.  После демобилизации супруга в 1971 году мы переехали в Минск.

Я всегда была  активной жизненной позиции, честно работала и помогала людям. В Беларуси у меня началась новая жизнь – работа в МАПИДе, учёба на энергофаке БПИ, общественная деятельность – председатель пострайкома, парторг СУ-206. Сам первый секретарь ЦК компартии Беларуси Анатолий Малафеев отметил нашу парторганизацию как лучшую в строительстве.

Ещё со школы я любила спорт, занималась лёгкой атлетикой, успешно выступала на соревнованиях. До сих пор поддерживаю связь с МАПИДом –  возглавляю  Совет ветеранов родного управления.

По материалам сетевого издания ГПО “Минскстрой” minskstroy.by